Подъездная дорожка
Чарли шел на кухню, не оборачиваясь. Еще вчера ему казалось, что он до последнего слова знает, что именно скажет дочери по возвращении, но сейчас все эти слова стояли комом в горле и никак не хотели превращаться в связные предложения.
Все происходящее, кроме возвращения Беллы - живой и невредимой, казалось ему неправильным и несправедливым. Этот юноша и так причинил его дочери много боли и горя. Он бросил ее. И вот сейчас, когда она только начала снова становится самой собой, когда сдружилась с Джейкобом и снова начала улыбаться - опять появляется этот Каллен.
Но это были совсем не те слова, которые сейчас стоило говорить. И Чарли это понимал.
Белла уставшая и, наверное, голодная.
Чарли машинально открывал дверцы шкафчиков и холодильника, пытаясь найти продукты. Но все эти дни он, если и питался, то вне дома.
Хлопья... Белла любит на завтрак хлопья. Молока нет.
- Тебе пожарить яичницу с беконом? - рассеянно спросил он.
Стоявшая в дверях и сонным взглядом следившая за его действиями Белла сделала шаг вперед.
- Давай лучше я, - тихо предложила дочь.
Он кивнул головой.
Теперь он следил, как она суетится на кухне, и все так же не решался начать разговор.
Что я ей скажу? Ставить условия, ультиматумы - это не поможет. Оставить все, как есть - это будет неправильно... Почему он вернулся? Где они были? Почему она простила его? А что сделал бы ты сам, если бы Рене однажды появилась на пороге твоего дома? Не в гости, а навсегда.
Чарли сел на табуретку и, не глядя на Беллу, спросил:
- Белла, ты уверена, что хочешь остаться жить со мной? Ты уверена, что тебе не будет лучше с Рене и Филом?

Ответ Беллы был тихим, но уверенным:
- Папа...Я останусь в Форксе.
Чарли и не ожидал ничего другого: если бы Белла хотела уехать, она сделала бы это сразу. Но даже тогда, когда Каллен ее бросил, она осталась в Форксе и даже слышать ничего не хотела о переезде к матери.
От воспоминаний о том времени шериф невольно поежился. Нельзя сказать, что он изначально был настроен против Эдварда. Да, как любой отец, а уж тем более тот, который толком-то и не представлял, как вести себя с практически взрослой дочерью, он волновался за Беллу, особенно, когда у нее появился молодой человек. Но он знал его приемных родителей - доктора Карлайла и его жену Эсме - и был о них хорошего мнения. Вот только отношения с Эдвардом принесли Белле слишком много боли: сначала ее внезапный отъезд, потом его - и каждый раз возвращения, словно они по какой-то причине считали, что им стоит держаться подальше друг от друга, но не могли этого сделать.
Чарли с грустью смотрел на дочь. Ее "если позволишь" заставило его сердце сжаться в комок.
Разве я прогоняю тебя? Я просто хочу, чтобы ты была счастлива... И я не знаю, что для этого сделать.
- И в школу сейчас пойду собираться, - добавила Белла, несмотря на свою усталость.
- Тебе бы отдохнуть, - предложил он, не слишком уверенный в том, что его совет будет услышан.
Она так стремится побыстрее вновь увидеть этого юношу, словно ничего и не произошло!
- Если ты волнуешься из-за Эдварда, папа, то не стоит. Больше нет повода, - словно прочитав его мысли, начала Белла. - Все будет хорошо. И я даже помирюсь с Джейкобом...
Чарли не совсем понял начало фразы, но вот обещание помириться с сыном Билли Блэка его откровенно порадовало, и он даже не стал скрывать своей улыбки.
Может, все не так страшно, как мне кажется? Но ситуацию все равно надо держать под контролем. Сегодня же позвоню Блэкам, пусть приезжают в гости.
- Он не вернётся... - в шепоте Беллы было столько отчаяния и безысходности, что Чарли мгновенно понял, о ком идет речь.
Что все это значит? О чем она говорит? Разве они вернулись не вместе? Да что же происходит?!
Мистер Свон окончательно перестал понимать то, что творилось вокруг него.
- И всё будет по-прежнему. Я буду как и раньше готовить тебе ужины и ездить в гости к квилетам, ты - ловить рыбу по выходным и приносить продукты в дом. Ничего не изменится. Не волнуйся за меня, пожалуйста...  Даже то, что Каллены вернулись, не меняет положения дел.
Наверное, сейчас на его лице отражалась гамма всех тех чувств, что сменяли друг друга внутри него. Да, он хотел, чтобы Эдвард Каллен никогда больше не появлялся в жизни его дочери. Да, он был бы совсем не против, чтобы Белла жила с ним, чтобы она дружила с Джейкобом и чтобы их жизнь текла тихо и размеренно. Но что-то было не так. Казалось, Белла только что сказала именно те слова, которые он хотел бы услышать, но то, как она их сказала, теперь не давало ему покоя.
Чарли вяло ковырялся в тарелке, где лежала уже давно остывшая яичница. Есть не хотелось абсолютно. Хотелось понять... Но для этого не было ни малейшей возможности: будучи человеком замкнутым и немногословным, он всегда уважал личную жизнь других людей, предпочитая не задавать лишних вопросов. Во многом свой характер Белла унаследовала от него: рассказывать, что произошло, она, похоже, не собиралась.
Чарли посмотрел на часы: уже давно было пора собираться в участок. Он встал с табуретки, подошел к Белле и крепко прижал ее к себе.
- Спасибо, что ты вернулась. Будь аккуратнее. И... нам все же стоит поговорить вечером. Я постараюсь вернуться пораньше.
Он нежно поцеловал Беллу в макушку и вышел из кухни.
Полицейский участок. Кабинет шерифа.

Подъездная дорожка

На этой кухне Эдварду тоже был знаком каждый миллиметр. Небольшая, но уютная, она была абсолютно не похожа на кухню в их собственном доме - просторную, светлую, сверкающую, но вместе с тем холодную и "неживую". На этой же кухне все - от предметов до ароматов - свидетельствовало о том, что ей пользуются, на ней готовят и едят. Сегодня осознание всего этого только добавляло боли и делало ту пропасть, что пролегла между ним и Беллой, еще более огромной и непреодолимой.
И это ведь только один из тысячи моментов, расширяющих эту пропасть...
Перед входом на кухню Эдвард приостановился и пропустил Беллу вперед. Она шла чуть ссутулившись, и сердце Эдварда в очередной раз захлестнула волна боли: ведь он не просто видел, что его любимой девушке тяжело и плохо, но и именно он был причиной ее такого состояния. Он внимательно рассматривал каждое ее движение, прислушивался к ее дыханию. За последнее время и даже за последние дни ей пришлось пережить слишком много, и совсем не известно, как это отразится на ее организме.
Она такая хрупкая...
Белла подошла к окну и так и осталась стоять там, внимательно рассматривая пейзаж за ним и нервно отстукивая пальцами по подоконнику какой-то ритм.
- Белла... - позвал Эдвард, и девушка повернула к нему голову.
Слишком резко. Слишком искусственно. Словно не хотела показать своих истинных чувств. Словно вся эта ситуация была ей в тягость.
Держи себя в руках. У тебя нет, никогда не было и никогда не будет права ни на претензии, ни уж на обиды. А у нее есть. И всегда будет. И если она не простит тебя, ты ее поймешь.
- Белла... - еще раз повторил он, не упуская взгляд. - Я понимаю, что ты вряд ли захочешь видеть меня впредь, но я хочу попросить тебя оставить мне право заботиться о тебе. Я никогда не стану вмешиваться в твою жизнь, но я уже слишком сильно втянул тебя в свой мир. И я не могу оставить тебя один на один с ним.
Молодец... Только что ты спрятался за спину Волтури, вместо того, чтобы сказать то, за чем ты действительно сюда пришел.
На лице Эдварда отразилось смятение. В его жизни было не так много моментов, когда он не представлял, что ему делать, как себя вести. Но вот сейчас был именно тот случай.
Белла молчала, но ее взгляд стал чуть прищуренным и внимательно изучал юношу.
- Нет, не то, - совсем тихо пробормотал Эдвард. - Не то и не так.
Теперь в окно смотрел он. Всего несколько секунд, а потом он уже стоял рядом с Беллой, совсем близко, слишком близко. На расстоянии дыхания.
- Белла, для меня ты всегда будешь моей жизнью. Я прошу, дай мне шанс заслужить твое прощение.

В ожидании ответа Беллы Эдвард инстинктивно затаил дыхание, обострив слух и зрение. Он стремился не упустить ничего: жесты, мимика, сердцебиение - все это казалось ему не менее важным, чем слова, которые она скажет. Он слушал ритм ее сердца и стук пальцев по подоконнику, смотрел, как она закусывает нижнюю губу и нервно убирает с лица волосы. В каждой мелочи, в каждой детали он пытался найти то, что сможет подарить ему надежду. Теперь уже было бессмысленно врать себе: он не сможет жить без нее, но он может жить, зная, что с ней все хорошо. Да, тогда он стремился сделать "как лучше". Он хотел хотя бы раз поступить, как того требует разум, а не сердце. И теперь он сам мог видеть, чем все это закончилось.
Эдвард ждал ее ответа, как приговора. Он знал, что примет любое ее решение. Он запрещал себе надеяться. Но есть вещи, которые сильнее даже самого сильного самоконтроля.
- Я не понимаю... - нахмурилась девушка, - Эдвард, мне не за что прощать тебя. Всё, что случилось, уже произошло, и в этом нет ни чьей вины.
Он слушал ее молча, не перебивая. Его сердце разрывалось на части, стоило Белле лишь упомянуть тот самый прыжок со скалы.
И... Тебе не нужно притворяться, думая, что ты теперь что-то должен мне... Тем более, я не хочу глупым чувством вины привязать тебя к себе и превратить твою жизнь в ложь. Мне это не нужно... Только не так.
Внутри него одновременно вспыхнул огонь протеста, а вслед за ним разлилась волна нежности и грусти.
Белла... ты не изменишься никогда. Как ты можешь думать, что мной движет лишь чувство вины? Неужели ты считаешь, что, потеряв тебя, я жил?
- Я помню каждое слово тогда, на поляне. И понимаю... И не виню тебя ни в чём. Просто, наверное, нам не суждено быть вместе, - девушка сделала шаг назад к кухонному столику, словно хотела увеличить расстояние между ними, подчеркнуть их отдаленность друг от друга. - Не стоит терзать себя, Эдвард, это никому счастья не принесёт.
Вот теперь вспыхнувшее внутри него пламя разгоралось в полную силу. Он помнил их разговор в лесу, помнил, как в один момент взгляд Беллы утратил свой блеск. Он был уверен, что ему не хватит и всей ночи, чтобы убедить девушку в том, что он разлюбил ее, что хочет уйти, а хватило всего пары слов. Эдвард смотрел на Беллу и не мог понять, почему все именно так. Но вместо этого он видел только ее взгляд, полный боли и грусти. Он тонул в шоколадном море ее глаз, растворялся в них без остатка и даже не смел желать большего. Все слова комом застревали в горле: сказать хотелось так много, что он просто не представлял, с чего начинать и есть ли смысл начинать.
- Единственное, о чём я хотела бы тебя попросить - не уезжайте снова. Я обещаю, что не буду навязываться, преследовать или ещё что-то... - начала Белла, и Эдвард окончательно перестал понимать смысл происходящего.
Она до сих пор винит во всем себя? Она действительно верит, что тогда, на поляне, я говорил ей правду? Она не понимает, что мне не нужен никто, кроме нее? Никто и никогда...
Стоило Белле начать говорить о его семье, как ее глаза, глаза в которых он сейчас видел свое отражение, наполнились слезами. Ее голос дрожал, а руки судорожно сжались на крышке стола. Эдварду казалось, что он физически чувствует боль и обиду, наполнившие ее. И он больше не мог безучастно наблюдать за этим. Белла еще что-то говорила, а он уже сорвался с места, чтобы свести на нет то расстояние, что разделяло их. Он не боялся, что она оттолкнет его: он знал, что заслужил это. Но он не мог даже не попытаться...
...И уже сжимая Беллу в своих объятьях, он шептал ей на ухо ответы на все ее слова, на все вопросы. Он повторял все то, что она и так давно знала. Но он повторял все это раз за разом, надеясь, что она поверит. Он не знал, как долго продлится нынешний момент, но пока она была рядом, пока доверчиво прижималась к нему, он был уверен, что знает, что такое быть счастливым.

Осознание того, что теперь ты бессмертен, приходит не сразу. Должно пройти какое-то время - для каждого свое, - чтобы однажды ты понял: никогда все уже не будет, как раньше. Вот оно воплощение теории относительности: ты не понаслышке знаешь, что такое вечность, но называешь ею не свое бесконечное существование, а миг, мгновение, когда можешь держать в своих объятьях любимого человека и осознавать, что ты нужен, что тебя не отталкивают, от тебя не пытаются убежать и спрятаться.
Эдвард все еще не мог поверить, что он держит Беллу в своих руках, что это ее тепло согревает его давно мертвое сердце. Он снова чувствовал себя живым.
Он нежно прикасался губами к ее волосам, вдыхая такой родной, едва заметный цветочный аромат. Он целовал ее лицо, чувствуя, как кровь приливает к ее щекам. Он растворялся в ее голосе, наслаждаясь каждым звуком.
- Так не бывает... - шептала Белла сквозь слёзы, ещё сильнее прижимаясь к нему, - Если это сон, то я не хочу больше просыпаться.
Она была рядом. Она снова была с ним. Одно дело жить, не имея смысла в жизни, и совсем другое - обрести этот смысл, а потом его потерять.
Но Эдвард видел слезы, нестихаемым потоком льющиеся из глаз Беллы. И он знал, что их причина в нем самом.
- Эдвард, - почти прошептала Белла, - Пусть это сон, и я сейчас проснусь… Всё равно, скажи, что ты не уедешь. Пообещай, что останешься в Форксе. Просто… - девушка уткнулась носом в грудь юноши и уже совсем тихо прошептала, - я не могу жить без тебя…
И мир разлетелся на осколки, чтобы потом вновь собраться воедино, подобно рисунку в калейдоскопе. Казалось, в этот момент цвета, звуки, запахи - все стало ярче, словно до этого он смотрел на все вокруг сквозь пелену. И сейчас она исчезла.
Легким движением кончиков пальцев Эдвард вытер ее слезы, а затем подхватил Беллу на руки и осторожно усадил на стул, опустившись на пол рядом с ней.
- Белла... ты была, есть и всегда будешь моей жизнью. Без тебя меня нет. И только твое присутствие рядом наполняет мое существование смыслом. Неужели ты поверила, что я разлюбил тебя? Что я действительно больше не хотел быть с тобой?
Голос Эдварда звучал ровно и мягко, но он сам понимал, что в любой момент он может сорваться, задрожать. Каждое слово, сказанное сейчас, было наполнено воспоминаниями о том времени, когда он не имел права даже надеяться на то, что когда-нибудь сможет прикоснуться к ней, увидеть ее, почувствовать ее тепло и ее запах.
- Я никуда не уеду... больше никогда. Прости меня. Я буду рядом. Всегда. До того момента, пока буду тебе нужен. Пока ты сама будешь хотеть этого.
Сейчас он смотрел на нее снизу вверх, ловя взгляд. И еще никогда ему так сильно не хотелось увидеть ее улыбку. Белла выглядела уставшей, и это тоже волновало Эдварда: за последние дни на ее долю выпало слишком много испытаний.
Дни или месяцы, Эдвард?
Надежда, словно пламя, в которое подбросили хворост, ярким цветком разгоралась в его душе. И сейчас он цеплялся за нее, боясь разрушить все в очередной раз. Он спрятал ее теплые ладошки в своих холодных руках и попытался улыбнуться сам:
- Ты все еще собираешься в школу? Мне кажется, тебе надо поспать... а потом я отвечу на любые твои вопросы. Если ты захочешь...

Молчание Беллы в ответ на его слова пугало Эдварда. Он не мог слышать ее мысли, не мог даже представить, о чем она думает в данный момент, что чувствует. А все происходящее было слишком зыбким, непрочным и, казалось, подобно карточному домику или песочному замку, могло рухнуть в любой момент.
Стоило ему чуть отпустить тиски самоконтроля, как надежда полностью завладела его сознанием. А вместе с ней сразу же пришел страх. Все могло быть совсем не так, как ему казалось: в своем стремлении принимать желаемое за действительное он мог ошибаться. Но мыслить трезво Эдвард уже не мог: в его объятьях была Белла. Она прижималась к нему, согревая теплом своего тела. Ее запах дурманил, лишая последних сил держать себя в руках. Но от этого становилось еще страшнее. Нет, он не боялся, что не сможет справиться со своей жаждой: еще тогда, в Италии, на площади, он понял, что никогда больше его сущность не станет опасностью для любимой девушки. Стоило один раз почувствовать ту боль, которая обрушилась на него вместе с известием о смерти Беллы, чтобы четко осознать: он сам никогда не причинит ей вреда. Ее аромат по-прежнему был притягателен для него, но сейчас Эдвард уже не думал о вкусе ее крови: ему хотелось прикасаться губами к ее коже, чувствовать вкус ее поцелуев, слышать, как бьется ее сердце. Но и забыть о том, что он стал причиной ее страданий, Эдвард не мог ни на секунду. И он не знал, сможет ли Белла его когда-нибудь простить. И именно это порождало страх.
Несмотря на усталость, идти спать Белла отказалась категорически. Эдвард с грустью смотрел на ее воспаленные глаза, на пролегшие под ними тени, от которых ее кожа выглядела еще более бледной, и думал о том, что и сам сейчас выглядит не лучшим образом. В последнее время его мало волновало, как он живет: пылающий в горле огонь стал неотъемлемой частью его существования. Он не видел смысла в его утолении, пока ситуация не становилась критической. Внешне он напоминал наркомана, и случайно увидевшие его люди инстинктивно стремились перейти на другую сторону улицы. И Белла не могла не заметить все это: более того, такое положение дел должно было ее пугать.
- Тебе давно уже пора на охоту. И лучше вчера... А если я останусь дома, то не смогу отпустить тебя. У меня просто не хватит сил.
Она права... За то время, которое вы провели вместе, она научилась отличать твое состояние. Сейчас ты голоден и ты опасен для нее.
- Я смогу продержаться еще несколько дней, - прошептал Эдвард, но так и не рискнул сделать свой шепот слышным для человеческого уха. Сейчас он не хотел настаивать ни на чем: он будет делать так, как скажет Белла. Он был рад, что просто может вновь слышать ее голос.
- Скажи только... Если всё так, как ты говоришь, если я действительно нужна тебе, почему же ты ушёл тогда? Мы ведь могли бы найти выход, придумать что-то... Если ты боялся, что однажды повторится то, что случилось на мой день рождения, мы могли просто уехать вдвоём. Но ты ушёл. И если моя вера в твои слова абсолютно обоснованна и понятна, то это совершенно невероятно, что ты решил, будто я смогу начать новую жизнь. Без тебя.
Этот вопрос должен был прозвучать. Эдвард ждал всех этих слов еще тогда, в лесу. И он знал, что, каким бы ни был этот разговор, сейчас он попытается объяснить Белле все, честно и искренне. И ему останется только надеяться, что она его поймет.
- Белла... я не имел права все это даже начинать. Я нарушал правило за правилом, поддавшись собственным желаниям и эгоизму. День за днем я все больше привязывал тебя к своему миру - миру опасному и жестокому. Я возжелал того, что мне никогда не принадлежало и принадлежать не могло. Но самое страшное то, что я рисковал тобой. Твоей жизнью, твоей душой. Из-за меня тебя чуть не убил Джеймс. Из-за меня ты стала участницей всех этих событий. Но даже все это не остановило меня. Я нашел миллион оправданий себе самому, тогда как причина была только одна: мне не хватало сил отпустить тебя. С каждым днем ситуация заходила все дальше и дальше... И срыв Джаспера, моего брата, стал последней каплей. Ведь я сам был опасен для тебя не меньше, а, может, даже больше, чем он. Как я мог предложить тебе уехать вдвоем, спрятаться от всего мира? У тебя есть Чарли и Рене, у тебя есть друзья, учеба, будущее. Что я мог предложить тебе взамен? Жизнь, полную опасностей и боли с существом, которое в любой момент может убить тебя? И я надеялся, что пройдет время и ты все забудешь. Я поклялся себе, что никогда не напомню о своем существовании. Я запретил своей семье вмешиваться в твою жизнь. Но и тут все пошло наперекосяк...
Эдвард отвел глаза от лица Беллы и направил взгляд в стену, поверх ее головы.
- Белла, я просто хотел, чтобы ты могла жить...

Сейчас ситуация была той самой, когда Эдварду хотелось так много сказать Белле, что он просто не находил для этого слов. Но самое главное уже прозвучало: он действительно просто хотел, чтобы она могла жить нормальной человеческой жизнью. Жить в мире, где ее окружают обычные люди, где все тихо и спокойно, где над ней, подобно дамоклову мечу, не будет ежедневно нависать опасность смерти. Но чем больше он всматривался в ее, такое родное и любимое лицо, тем больше понимал, что не сможет и не смог бы жить без нее. Наверное, когда-нибудь он все равно бы сорвался. Хотя бы просто узнать, как она. Просто еще раз увидеть.
Несколько секунд они провели в тишине, не решаясь ее нарушить. Но вот краешки губ Беллы приподнялись в улыбке, и Эдвард только тогда понял, что все это время сидел, затаив дыхание.
- Эдвард Каллен, ты опять всё повернул так, будто во всём, что происходит на этой планете, виноват только ты и никто другой.
Повернул? А кто еще виноват в том, что случилось, если не я?
Изабелла Свон всегда поражала его своей, непохожей ни на кого логикой, но сейчас он был искренне удивлен ее словам.
Неужели она не согласна со мной? Кого еще, кроме меня, она может винить в произошедшем?
- Пойми, что случилось, то случилось. Ты не можешь быть повинен абсолютно во всём: это просто физически невозможно.
- Могу, - одними губами прошептал Эдвард.
Каждое слово Беллы отзывалось в его сознании радостью и болью. Та часть его сущности, что была заполнена надеждой, ликовала, но разум не позволял ни на секунду забыть о том, что именно он, Эдвард, сделал любимую девушку несчастной.
- В тот день, когда ты ушёл, меня словно не стало...
И меня тоже не стало, Белла. Без тебя меня нет, ведь ты моя жизнь. Ты - мое сердце и мое дыхание. Ты - мое все.
И сейчас, рядом с Беллой, Эдвард вновь чувствовал себя живым. Даже острый укол ревности, вонзившийся в его грудь, стоило девушке упомянуть о Джейкобе, казался ему счастьем. Он снова мог чувствовать. Его мир перестал быть серым и вновь обрел краски.
Мне не нравится, как она произносит имя этого пса! Мне не нравится, что при воспоминании о нем, к ее щекам приливает кровь! Но мне нравится, что она улыбается. Мне нравится слышать ее смех и чувствовать огонь ее ладони на своей щеке. И я счастлив. И пусть я не могу стать человеком, рядом с ней я перестаю быть монстром...
Эдвард видел, что настроение Беллы тоже изменилось, и это не могло не радовать его.
- Я люблю тебя и всегда буду любить. Что бы ты ни делал, сколько раз бы ни уходил, этого, увы, не изменить.
- Увы, - с грустью в голосе констатировал Эдвард. - Знаешь, я ведь думал, что с моим уходом в твоей жизни все станет совсем иначе. Станет... правильно, что ли. Ты будешь ходить в школу, общаться с друзьями, ездить на каникулы к Рене - или вообще уедешь жить с ней и Филом, поближе к солнцу, ведь тебе так не хватало его в Форксе... Все это действительно было бы правильным.
Эдвард осторожно отпустил ладошку Беллы, нежно обрисовал кончиками пальцев контур ее губ, любуясь улыбкой, прикоснулся рукой к щеке,  убирая с лица непослушные пряди, а потом также осторожно и нежно обнял девушку, прижимая ее к себе. Его губы ласково поцеловали ее уставшие, но смеющиеся глаза. Казалось, все снова возвращалось на круги своя.
- Белла, если ты действительно собираешься в школу, тебе надо позавтракать. А потом, если мне позволят, я с радостью поработаю извозчиком и быстрее ветра сначала отнесу тебя в комнату, а потом домчу до школы, - с улыбкой предложил Эдвард.

Эдвард не стал в очередной раз отговаривать Беллу от намерения идти в школу, но волноваться за ее состояние не перестал. Как бы девушка не храбрилась, она была очень уставшей. Наблюдая за тем, как Белла суетится по кухне, Эдвард думал, что именно все эти мелочи и делают человека человеком. Его семья и ей подобные делали все возможное, чтобы не вызывать подозрения в своей сущности, тщательно соблюдали правила игры и, казалось, вели почти человеческий образ жизни. Но ключевым здесь было слово "почти".
Завтракать Белла решила уже в школе, так что дома их ничего не задерживало. Эдвард представил, как тяжело было ей, так не любящей общественное внимание, все эти месяцы. Стоило ему появиться в жизни Беллы, как она тут же стала предметом обсуждений. И что уж говорить о том времени, когда он уехал...
Да и сегодняшний день спокойным явно не будет.
Охота могла подождать. По крайней мере совсем немного. Эдвард твердо решил, что не оставит Беллу одну за ланчем, а того времени, пока она будет на уроках, ему вполне хватит, чтобы поохотиться и зайти домой.
Воспоминания об утреннем разговоре с семьей не приносили Эдварду радости: он всеми силами старался не думать об опасности, которая нависла над ними. А еще точнее, он старался не думать о том, что единственным спасением от Волтури является обращение Беллы.
- Да… - прервала тишину Белла, поворачиваясь к нему и отрывая от опасных мыслей, - Очень некрасиво с твоей стороны было делать из меня полную дуру.
Эдвард удивленно поднял бровь, не понимая, о чем же разговор. Но Белла тут же уточнила:
- Я о тех двадцати тысячах, которыми ты пытался меня обогатить.
Перед его глазами тут же всплыло разбитое окно в гостиной и ковер из денежных купюр на полу. В принципе, он и изначально знал, чьих рук это дело, но признаваться в своей причастности к этому не собирался. Выражение лица Эдварда осталось неизменным, сохранив тень удивления.
- The Pacific Northwest Trust. Надеюсь, эти слова помогут тебе вспомнить.
- Вспомнить что? - улыбнулся он ей в ответ. - А Эсме из-за окна расстроилась не сильно, тем более, что она и подумать не могла, что это ты покусилась на наше окно.
Улыбка Эдварда стала еще более яркой.
- Ты готова? Тогда полетели!
Он подхватил девушку на руки и, стараясь все-таки выполнить просьбу, сорвался с места не молниеносно, но все равно был в ее комнате уже через несколько секунд.

Комната Беллы

<== гостиная

Белла маленьким ураганчиком влетела в кухню, принявшись сервировать стол, порционно раскладывать ужин по тарелкам, вновь принимая на себя все хлопоты подготовки к ужину.
Это как-то занимало голову, потому что девушка старалась сохранять чувство равновесия и координацию, и тревожные мысли и предчувствия не терзали ее в те минуты.
- Так здорово, что Рейчел приехала... Джейк, наверное, был очень рад, - произнесла она, присаживаясь за стол вслед за Чарли, - И Билли.

- Не было Билли? А... Это странно, - Белла искренне удивилась словам отца, - Ты знаешь, где он?
Белла безумно уважала Билли Блэка. Он был не только старейшиной квилетских волков, не только мудрым старцем, но и отцом ее лучшего друга. Его отсутствие было по крайней мере... необычно.
- Надеюсь только, что с ним все хорошо... Джейк говорил, что в последнее время он чувствовал себя неважно. Если бы квилеты не относились так к Калленам и позволили Карлайлу... - Белла осеклась, осознавая всю глупость собственных слов.

- Завтра в резервации, как обычно, субботний костер. Я надеялся,что ты поедешь.
Белла опешила, совсем забыв об уже успевшей остыть курице в тарелке. Откуда Чарли знал про костер? Надо признать, что не так часто уж и проходили те самые собрания. По крайней мере, обычные люди приглашались нечасто.
Наверное, Джейк сказал. Хотя... тогда Чарли бы знал, что я уже согласилась
- Ну, я сегодня звонила Джейкобу. Он уже пригласил меня и сказал, что встретит на... - Белла снова замялась, понимая, что вполне может сболтнуть лишнего, - На въезде в резервацию. Думаю, будет весело. Квилеты прекрасные сказочники, особенно рассказывая свои легенды, - улыбнулась девушка.

- Ты заметила, как Джейкоб возмужал в последнее время? - Белла мгновенно смутилась: Чарли в который раз заводил этот разговор.
Девушка кивнула, начиная убирать посуду со стола. Подойдя к раковине, Свон включила горячую воду.
- Он совсем не выглядит на свои 16...
Да куда там... Они все там взрослыми выглядят. А Джейка спокойно можно принять за студента университета. При чем, заканчивающего обучение. Знал бы ты, папа, в чем причина такого бурного взросления.
Белла была безумно рада, что элементарно не имеет права вовлекать отца во все эти безумные истории с оборотнями и вампирами, зато отчаянно злилась, что Чарли пытался вмешиваться в ее жизнь. Личную.
- Да, он заметно вырос. Хотя остался тем же ребенком.

- ...способный отвечать за свои поступки! - это было сказано слишком громко, слишком порывисто и резко.
И ударение явно было сделано именно на эти слова. Тарелка со звоном опустилась на поверхность кухонного стола; девушка сжала ладони в кулаки.
- О, надеюсь, это не камень в мой огород? Ты хочешь сказать, что я безответственная?

Отредактировано Белла Свон (2009-09-16 22:55:52)

- Ты ничего никому не сказав, умчалась невесть куда, по первому зову этого напыщенного юнца! Взрослые люди так не поступают Беллз.
- Перестань говорить так об Эдварде, папа!! - девушка говорила, как минимум, порядка на два громче, - Ты его вообще не знаешь и никогда даже не пытался узнать!
Белла яростно смотрела на отца, понимая, что вполне способна наговорить множество того, о чем впоследствии придется сильно пожалеть. Переждав буквально минуту, она заговорила снова.
- Я знаю, что это было странно, поспешно и скомкано! Знаю, но я должна была уехать! Если бы я стала дожидаться твоего возвращения с похорон... - Свон снова осеклась, осознавая весь ужас того, что могло случиться.